Я закончила предыдущую запись на том, что, по мнению Умберто Эко, Флеминг отражал в бондиане представления, свойственные большинству его читателей, и избегал крайностей. Кстати, Эко приводит любопытный пример: изображая в романе «Живи и дай умереть» (1954) афроамериканскую мафию и культ Вуду, «Флеминг многословно восхваляет новые африканские нации и их вклад в современную цивилизацию (даже негритянский гангстеризм — это как бы доказательство разносторонних успехов цветных народов)» (1). Неудивительно, что и отношение к гомосексуальности, выраженное в романах Флеминга, нельзя назвать ни положительным, ни очень отрицательным. читать дальше
Это отношение консервативного англичанина из привилегированных слоев общества. С одной стороны, он рассматривает гомосексуальность довольно терпимо — и потому, что среди окружающих много геев, о которых все знают (в том числе и среди тех, кто составляет гордость Великобритании, как Бенджамин Бриттен или Джон Гилгуд), и потому, что временная ситуационная гомосексуальность — обычное явление, причем не только среди учащихся частных школ, Оксфорда и Кембриджа (хотя не могу не напомнить в очередной раз слова вдовы Лоуренса Оливье, сказанные его сыну от первого брака, упрекнувшему ее за то, что она не отрицала бисексуальность Оливье: "От человека, бывшего в Итоне и в гвардии, можно было бы ожидать и чуть большей широты мышления" (2)), но и среди молодежи других слоев общества, лишенных возможности завязать отношения с женщинами (я касалась этого вопроса, когда писала о "скандале Кливленд-стрит", в частности тут и тут). С другой стороны, после того, как в массовой культуре распространились психоаналитические понятия и термины, многие стали обнаруживать у себя черты латентной гомосексуальности и опасаться, что в какой-то момент она станет явной.
Некоторые авторы находят признаки такого тайного страха в поведении и творчестве самого Флеминга (а его жена даже говорила о его латентной гомосексуальности (3), согласно биографу Эндрю Лайсетту), но еще важнее, что Флеминг тут, как и во многом другом, чувствовал и разделял настроения своих читателей.
Недавно мне попалась на глаза фраза, удачно описывающая это двойственное отношение Флеминга и его читателей-британцев к гомосексуальности. Предыстория такая: один журналист, посмотрев "Скайфолл", написал в Твиттере: «Гей-злодей в фильме про Джеймса Бонда? Мир изменился с тех пор, как я начал читать Флеминга». На это ему ответили, что у него «плохой гейдар», и начали напоминать геев-злодеев из фильмов про Бонда (60-х и 70-х годов), а также то, что эти персонажи были взяты сценаристами из книг самого Флеминга (4). Один блоггер прокомментировал слова о «плохом гейдаре»: «Должно быть, так и есть! Как можно утверждать, что прочитал книги Иэна Флеминга и не обратил при этом внимания на свойственное Флемингу восхитительно английское сочетание очарованности и отвращения по отношению к геям?» (5).
Эти слова я прочитала вчера, когда пыталась найти одну цитату из Флеминга (ее этот блоггер цитирует дальше), по-моему, очень метко сказано. Дальше тот же автор пишет, что из романов Флеминга «ясно, что геи занимают много места в сознании Флеминга (Бонда)» (6), и приводит в пример ту самую цитату из "Голдфингера", которую я искала (я раньше писала о русском переводе этого отрывка): Бонд размышляет о том, как много вокруг геев и лесбиянок, не вполне понимающих свои склонности, вступающих в неудачные отношения с лицами противоположного пола и вызывающих у него снисходительную жалость. Блоггер подчеркивает, что, по словам Флеминга, «они везде». На мой взгляд, из всего, что в бондиане было сказано о геях, этот фрагмент наиболее связан с реальностью, ведь, как мы видели, Флеминг, исходя из своего жизненного опыта, действительно имел основания написать, что геи «везде» — и в Итоне, и среди писателей, и среди шпионов. Но как только Флеминг удаляется от реального мира в сторону вымысла («его романы — это сказки, требующие, чтобы их воспринимали как правду» (7), по словам Умберто Эко), геи из обычных людей превращаются в загадочных злодеев. И все же Флеминг сдержан в этом отношении, «в книгах о Бонде нет ничего столь же ужасающе гомофобного, как на какой-нибудь случайной странице из триллера Микки Спиллейна» (8). читать дальше
Слова, которые можно назвать самыми гомофобными в бондиане, принадлежат одному из второстепенных персонажей романа "Бриллианты навсегда". Он описывает киллера: «Кидд — смазливый мальчик. Друзья зовут его "Буфи". Возможно, живет с Винтом. Некоторые из этих гомиков (homos) становятся самыми худшими убийцами» (9). С этим отрывкам связана забавная (хотя и не для всех ее участников) история. Дело в том, что близкого друга Флеминга, женатого на кузине его жены, члена парламента Артура Гора (впоследствии 8-го графа Аррана) родные и друзья знали под прозвищем "Буфи". Флеминг в черновиках романа так и назвал своего киллера — "Буфи" Гор, но потом зачеркнул "Гор" и написал "Кидд". Тем не менее, и прозвища "Буфи" было достаточно, чтобы переполошить всех заинтересованных лиц.
Жена Флеминга рассказывает в письме о том, как Буфи Гор «узнал себя» в образе убийцы: «Лорд Лэмбтон [прочитавший роман до публикации] позвонил Буфи, прочел ему отрывок и посоветовал обратиться к адвокатам; Буфи, обезумевший, высокопарный и бьющийся в истерике, позвонил мне, заявил, что его жизнь разрушена, что его сын это прочтет, поскольку Иэн — самый популярный в Итоне писатель, и добавил, что его старейший друг нанес ему смертельную обиду. Я указала ему на то, что мы с Иэном, хоть и женаты, все же не единое целое, и я эту книгу не писала и не читала, но это лишь увеличило отчаяние и ярость Буфи, он призвал на помощь сестру Лору. Она позвонила, когда я была в церкви в пасхальное утро, и обрушила поток оскорблений на бедняжку Фионну [дочь жены Флеминга от первого брака]: «Твоя мама, может, и любит педиков (pansies), но другие люди их не любят! Не забывай, у Буфи миллион друзей, а у Иэна — ни одного!» Я разозлилась и, когда мне позвонил Рэндолф Черчилль с вопросом, не знаю ли я, у кого он может остановиться на ночь неподалеку от Эшриджского колледжа, посоветовала ему заехать к Горам и описала всю ситуацию. Подлила масла в огонь — он чуть не лопнул от смеха, а через двадцать минут мне уже звонил Буфи — визжал, тараторил и вопил, что Рэндолф приехал ему помочь и дать совет, что вся Флит-стрит услышит о его деле и его [Флеминга] вышвырнут из «Дейли Мейл». С тех пор, как он замолчал, я все гадаю, что за козни там затеваются» (10).
Но что бы ни затевалось, Флеминг ничего не изменил.
Артур "Буфи" Гор изображен Энн Флеминг не очень приязненно, ведь она была обижена на него, когда сочиняла письмо, однако в описаниях современников он выглядит добродушным чудаком, а кто-то назвал его типичным вудхаузовским персонажем. Недаром, видимо, вся эта история показалась мне словно сошедшей со страниц романа о Дживсе (только, конечно, Вудхауз не допустил бы в свою книгу таких слов, как «педики»).
Десять лет спустя именно Артур Гор представил в Палате лордов законопроект, который отменял наказание за гомосексуальные действия между совершеннолетними, и он был принят. Интересно, что одновременно Гор выдвинул и другой законопроект — об охране барсуков, но его отклонили. Когда Гора однажды спросили, почему этот законопроект получил меньше голосов, он ответил: «В Палате лордов не так уж много барсуков» (11).
Будет продолжение.
Примечания

Смотрите также